Ознакомительная версия.
Меня ждали запланированные на сегодня интервью. Просмотрев личные дела заключенных, я пошел в жилой блок, чтобы записать кого-нибудь на интервью, а потом решил выпить кофе с Дороти.
Мы поболтали об РМЦ. Я разузнал, когда прибудут новые заключенные, расспросил о работающих там терапевтах, о том, чего не надо нарушать, чтобы не разозлить охрану. Весьма важная информация для того, кто в тюрьме без году неделю.
Гэри показался в конце своего крыла, знакомое мне каменное выражение на лице пропало. Теперь на его лице была сдержанная улыбка. Он легонько кивнул, повернулся и пошел к себе в камеру.
– Пора возвращаться к работе, – сказал я Дороти.
– Пора, – повторила она.
Я в первый раз направился по крылу насильников. Я шел мимо камер, пока не прочел на двери одной имя Гэри.
– Гэри, – позвал я, вглядываясь в темноту.
На стенах висели снимки хоккеистов и футболистов.
– Я так и думал, что мы с вами скоро встретимся, – раздался ответ из темноты.
Гэри появился из ниши в камере и подошел к двери.
Ну и здоровый же он был парень! Мышцы, выпирающие под белой футболкой, так и бросались в глаза. Слава богу, что у нас все кончилось миром.
– Хотите участвовать в исследовании или нет? – спросил я.
Он засмеялся и ответил:
– Конечно. А вы ничего больше не хотите сказать?
– Можем поговорить о чем хотите, когда подпишете бланки с согласием и документы о конфиденциальности, – сказал я.
– Значит, пока мы говорим не конфиденциально, – нервно сказал он.
– Нет, если только не запишетесь на исследование, – сказал я, вдруг понимая, что сам могу манипулировать объектом изучения, чтобы принудить его к участию.
«Ой, ну и ладно, – подумал я, – комиссия по этике меня поймет».
– Ладно. Почему бы нет. Ребята говорят, с вами забавно разговаривать, – ответил он.
– Подпишите здесь – это ваше согласие на то, чтобы мне дали ваше личное дело. Тогда я приду за вами после обеда, и мы поговорим.
– Без проблем, – сказал он. – Правда, вам может не хватить времени, если вы хотите прочитать все мое личное дело.
Он засмеялся и сел на койку.
– Ну, значит, в два часа я за вами зайду.
Я вышел и направился прямо в хранилище документов, где запросил материалы по Гэри.
Обычно в таких случаях мне приносили одну-две подшитые папки толщиной где-то 5–10 сантиметров. В личных делах хранятся полицейские рапорты, отчеты о поведении в тюрьме, сведения, полученные от соцработников, психиатров и психологов, данные о семье, школе и местах работы и т. п. На этот раз служащая вернулась с папкой толщиной сантиметров пятнадцать, перехваченной несколькими толстыми резинками. «Не так уж плохо», – подумал я, забирая ее. Но служащая сказала:
– Погодите, это только первая. – И потом крикнула: – Вам сложить в коробку или попробуете унести так, в руках?
– Хм… лучше в коробку, если вам не трудно, – сказал я.
Личное дело Гэри уместилось в коробку из-под бумаги для копировального аппарата. Он был прав; мне не хватит перерыва на обед, чтобы прочитать его дело.
Это оказалось одно из самых поразительных дел, которые мне когда-либо доводилось читать. Гэри станет моим первым идеальным психопатом – 40 баллов из 40, а таких в следующие двадцать лет я встретил немного.
Гэри также стал первым психопатом, у кого несколько лет спустя просканировали мозг.
Когда я разгадал подстроенную Гэри и Грантом шараду, заключенные стали считать меня за своего и дружно записываться на исследование. За мои семь лет работы в РМЦ больше 95 процентов тамошних обитателей добровольно вызвались участвовать. Так все и шло по накатанной: я интервьюировал сотни заключенных, каталогизировал истории их жизни, оценивал симптомы и черты характера и в конечном итоге забрался к ним в мозг.
ФАКТ: во всем мире насчитывается более 29 миллионов психопатов{5}.
В 2008 году журналист издания The New Yorker Джон Сибрук написал статью о моей лаборатории, которую назвал «Страдающие души»{6}. Собирая материал для статьи, Джон несколько раз побывал у меня в лаборатории и в одной из тюрем Нью-Мексико, где мы с командой проводили исследования. Вначале Сибрук ничего не знал об истории изучения психопатов и главным образом полагался на то, как психопаты изображаются в популярном кино и газетах. Мы с Сибруком несколько недель разговаривали о психопатии в исторической перспективе, и ему удалось сплести из этого чудесный рассказ, отразивший тогдашнее состояние этой области науки со всеми ее спорными вопросами.
Как я сказал Сибруку, менее процента обычных людей, или примерно 1 из 150 человек, отвечает критериям психопатии. Однако в тюрьмах доля психопатов гораздо больше, чем в обществе, потому что они склонны нарушать закон. Исследования показывают, что во всем мире от 15 до 35 процентов заключенных соответствуют критериям психопатии – и больше всего психопатов содержится в тюрьмах усиленного и строгого режима. Я сказал Сибруку, что, когда большинство психопатических черт сливаются в одном человеке, как будто происходит нечто особенное. Мои слова о том, что психопаты «просто отличаются от остальных», стали довольно известны.
Тем не менее нужно понимать, что черты психопатии присутствуют в той или иной степени у всех нас. К счастью, распространены они неравномерно: у большинства людей очень мало таких черт, у некоторых их чуть больше, и лишь у немногих большинство этих черт проявляются в полной мере. Именно для этой последней группы ученые приберегли диагноз «психопатия».
Однако термин «психопат» по-прежнему употребляют неверно в самых разных контекстах. Например, часто бывает, что газеты объявляют психопатом какого-нибудь брокера с Уолл-стрит, политика или папашу, уклоняющегося от алиментов. В таких случаях слово имеет уничижительный смысл и не связано с конкретным определением психопатического расстройства. Когда меня спрашивают о них, обычно я отвечаю, что у подобных лиц, возможно, чуть больше психопатических черт, чем у обычных людей, но все же я предпочитаю оставлять диагноз психопатия для тех, кто демонстрирует это расстройство во всей полноте.
Теперь давайте узнаем, как запечатлелись в истории те из нас, кто «просто отличается от остальных».
Краткая история психопатии
Как и Сибрук, я позаимствовал название этой главы – «Страдающие души» – у немецкого психиатра Юлиуса Людвига Августа Коха (1841–1908), который, как считается, изобрел термин psychopatische, то есть психопат, психопатический{7}. В буквальном переводе он означает «страдающая душа».
Однако психопаты под другими названиями и ярлыками обращали на себя внимание задолго до Коха. Можно сказать, с самого появления человека в истории сохранились сведения о людях, у которых проявлялось то, что мы теперь называем психопатическим расстройством.
Возможно, первое письменное описание психопатических черт можно найти в книге Второзакония примерно за 700 лет до н. э.{8} Около трехсот лет спустя один из учеников Аристотеля Теофраст (371–287 до н. э.) стал первым ученым, подробно описавшим «прототип» психопата. Он назвал его «бессовестным человеком»{9}.
Психопаты во множестве населяют литературу. Греческая и римская мифология изобилует описаниями подобных персонажей. Рассказов о них предостаточно в Библии, начиная с Каина – первого убийцы. Психопаты неизменно присутствуют в произведениях культуры любого народа: от Шекспира с его Ричардом III и мавром Аароном из «Тита Андроника» до Симэнь Цина из китайского романа XVII века «Цзинь пин мэй» («Цветы сливы в золотой вазе»). Из персонажей поновее у нас есть Макхит из «Трехгрошовой оперы» Бертольта Брехта и Ганнибал Лектер из «Молчания ягнят» Тома Харриса.
Психопаты встречаются и в племенах, стоящих на доиндустриальном этапе развития. Это позволяет сделать вывод, что они появляются не под влиянием прогресса и цивилизации, но живут среди нас с самого нашего возникновения как вида. В племени йоруба из Юго-Западной Нигерии психопатов зовут «арана-кан», что означает «человек, который всегда поступает по-своему, не обращая внимания на других, неприязненный, злонамеренный и упрямый»{10}. У инуитов есть слово «кунлангета», которым они называют человека, который «умом знает, что надо делать, но не делает» и который постоянно лжет, крадет, жульничает и насилует{11}.
В прошлом психопаты обычно описывались как чудовища, злодеи, люди, не испытывающие эмоциональных привязанностей, свойственных большинству людей. Проще говоря, у психопатов нет совести и сострадания.
Психиатры, как и все остальные, тоже были заинтригованы психопатами. Практикующие специалисты начали писать о них с самого возникновения психиатрической науки в начале XIX века.
Ознакомительная версия.
